Чтобы мир Толкина на игре получился узнаваемым, нельзя пренебрегать одной из важнейших составляющих этого мира – религиозной. В свое время Толкин писал: «Единственной критикой, вызывавшей мое раздражение, было утверждение об «отсутствии религий» (а также и «отсутствии женщин», впрочем, это не имеет значения, поскольку неверно). Это монотеистический мир с «естественной теологией». Необычное отсутствие церквей, храмов, или религиозных обрядов и церемоний является всего лишь частью данного исторического полотна» (Письма). Религия в произведениях Толкина есть, правда, она представлена по большей части в скрытом виде. Здесь же скажем несколько слов об особенностях отражения религий Арды на нашей игре.
Прежде всего, определим понятия. Что, собственно, есть религия? На этот вопрос существует несколько определений. Не углубляясь в подробности, дадим наиболее общее определение: религия есть признание зависимости от Бога (высшего существа) и добровольное выражение этого признания посредством актов почтения. При таком определении религия вообще может не иметь культа, а признание зависимости выражаться в повседневных действиях, например. Культ - это лишь одно из возможных выражений почтения в поступках. По этому определению у эльфов и нумэнорцев Арды религия есть.
В это определение не входит то, что обычно считается религией: например, буддизм. Для нашей игры это не существенно, поскольку существование подобной философии в Арде в указанный период времени крайне маловероятно и моделироваться не будет. Однако (на всякий случай) мы согласны привести еще более широкое определение религии, «антропологическое». Человек ощущает проблему - несовершенства, зла, страдания и т.п. Тогда религия - это иррационально познанный путь. Путь, требующий от человека полной отдачи, пусть, направленный на достижение совершенства (как минимум в негативном смысле - избавления от проблемы и несовершенства), выражаемый поступками (это, в общем, тождественно вовлеченности существа). По этому определению, например, буддизм или даосизм (а также научный коммунизм) - вполне религии. Заметим, что религия не требует «веры» в смысле «веры в недоказуемое существование высших сил». Религия основывается на некоем признании сверхъестественного, а каков его источник - неважно. Возьмем, к примеру, каких-нибудь папуасов. Для них их религия основана на постоянных встречах с их богами. С богами племени непосредственно встречаются и общаются как минимум их старейшины (подробнее смотри у Мирчи Элиаде, а также таких мастодонтов исследования традиционных культур, как Леви-Брюль и Леви-Стросс). Религиозный же опыт дан каждому представителю племени непосредственно в ощущениях (и каких ощущениях! Попробуй не поверь в магическую силу «табу», когда из-за нарушения этого «табу» совершенно реально умирают люди, которых ты знал!). То есть для них субъективная основа религии - это знание, а не вера. Наличие прямого откровения или нерациональной веры не является обязательным условием религии.
Подводя итоги, можно сказать, что на игре и в данной статье под словом «религия» мы будем понимать признание человеком (или любым другим разумным существом) несовершенства (себя или мира) и попытку исправить это несовершенство иррациональным путем, который выражается в поступках существа. Человек, несовершенства не признающий, или не пытающийся его исправить, если осознает, или не выражающий свою позицию в определенных поступках, религиозным не является. Также не является религиозным человек, ищущий рациональные пути избавления от несовершенства: диетой там или лучшим устройством общества.
На взгляд мастеров, нерелигиозный человек (и вообще любое разумное существо) в Арде существовать не может. Это положение обосновывать долго, потому оно принимается за аксиому. Под «Ардой» понимается не некая вневременная сущность, а то, что мы знаем из текстов профессора Толкина.
Современное религиоведение обычно рассматривает развитие религий от «простого» к «сложному» - от верований первобытнообщинного общества со всеми тотемами и фетишами к развитым религиям монотеистического толка. Причиной возникновения религий называют и календарный цикл, и тайны земледелия, и загадку смерти. Распространен и материалистический взгляд на религию: согласно ему религия – это способ человека справиться с окружающей средой и как-то обосновать явления материального мира.
В Арде же не существует никакой такой «эволюции религиозных представлений». Арда сама – мифомир, живущий по мифологическим представлениям. Полноту знаний, существовавшую в давние дни, люди постепенно утрачивают, и для достижения истины нужно оглянуться назад. «Голос говорил с нами, и мы внимали» («Повесть Аданэль»). Эльфы рассказывают людям не нечто новое о мире – они подтверждают смутные догадки и предания, дошедшие до людей из глубины веков. Люди когда-то обладали истиной, но утратили ее – такова первая аксиома рассмотрения религий в Арде (об эльфах же разговор будет особый).
Истина эта сразу дается в «Сильмариллионе» - своде то ли эльфийских преданий, то ли преданий, созданных эльфами, но сохраненных людьми. «Был Эру, Единый, Кого в Арде называют Илуватаром…» Арда имеет Абсолютного Творца, ее Создатель, Отец воплощенных – благ и хочет добра Своим созданиям. Он сотворил Айнур, духов творческих, со-творцов мироздания. Однако истинный Творец – Он один, и только Ему должно воздавать божественные почести, только Его возможно называть Богом.
Айнур же являются созданиями тварными, и уважение, испытываемое к ним со стороны воплощенных, сродни уважению к старшим родичам и правителям королевства, однако неправильно было бы их называть «богами», и они никогда этого не требуют. «Речь идет о “первобытной эпохе” Средиземья; о средиземских народах того времени вполне можно сказать, что они смотрели на Валар, как дети на родителей - они жили с верой в то, что над ними есть Король, хотя этот Король не жил в их стране и даже не имел в ней своего дворца» (Письма).
Напротив, долг Валар есть долг наместников Единого: «Обязанность Верховного Короля сохранить всех своих подданных в верности Эру или возвратить их под его руку, дабы они были свободны» («Осанвэ-кэнта»).
Все эти банальности я пишу для того, чтобы было предельно ясно: в Арде есть объективная истина, и следование ей приводит к одним результатам, а отклонение – к совсем другим. Может, у существа, отрицающего Единого (или Его право на божественные почести), на игре и не вырастут рога с копытами, но что-то непременно произойдет. С другой стороны, путь следования истине никогда не был таким уж простым и очевидным. Выбрать верность – значит выбирать всю жизнь, каждым поступком. Как быть, если в результате твоих действий погибнет твоя семья или твой народ? А если не погибнет – то чем он станет? Стоит ли выращивать орков, чтобы спасти Гондор? А идея – стоит ли она того, чтобы расплачиваться за нее реальными жизнями? Так что, даже имея представление об истине, делать конкретные выборы в каждой конкретной ситуации – дело не механическое, требующее терпения и усилий. Потому и истина может открываться бесконечно – в отличие от лжи.
Понятия добра и зла в мире Толкина абсолютны, хотя хорошее и плохое может сочетаться в одном человеке (разумном существе). Есть только один «абсолютно хороший» - Единый, и нет «абсолютно плохого», ибо зло понимается как отсутствие добра, величина отрицательная. Абсолютное зло есть абсолютный ноль, и даже Мэлькор-Моргот, пока существует, сохраняет в себе частицу блага.
Носителями лжи, противниками истины выступают Враги (Моргот, Саурон) и их слуги. Все описанные у Толкина войны Арды можно охарактеризовать как борьбу верных Единому против Врага. Мы сейчас не будем рассматривать конфликты типа нумэнорцы-дунлендинги или межплеменные разборки мумбы и юмбы. Речь идет о войнах, которые в буквальном смысле слова изменяют историю и облик Арды. Почему так? Да потому, что Мэлькор и иже с ним выступают против основных принципов бытия – в том числе и своего собственного. Единый, Творец – единственный источник бытия и блага. И всякий, кто от Него отказывается, автоматически отрезает себя от этого источника. (Это вовсе не обязательно должно быть какое-то формально озвученное отречение. Деяния ничуть не менее важны). А, как известно, свято место пусто не бывает. Где нет добра, там появится зло. Мэлькор, движимый гордыней, сделал все, чтобы удалиться от Творца как можно дальше (естественно, «дальше» - не в смысле физического расстояния). Результат, увы, нагляден.
Враг не в силах пережить чужую свободную волю, чужое бытие – он стремиться замкнуть все на себя, его цель – властвовать над тем, что не он сотворил. «И потому, когда Мэлькор, будучи «Морготом», сталкивался с существованием иных обитателей Арды, обладающих собственной волей и разумом, его приводил в ярость сам факт их существования…» («Заметки о мотивах «Сильмариллиона»).
«Отсюда его стремление уничтожить чужую волю и покорить ее своей собственной или вобрать ее в свою волю и существование, прежде чем уничтожить тело. Это был чистый нигилизм, и единственной его конечной целью было отрицание: одержи Моргот победу, он, несомненно, в конце концов уничтожил бы даже свои собственные «создания», такие, как орки, после того, как они выполнили бы свою единственную задачу, для которой он их и использовал: уничтожение эльфов и людей.
Мэлькору нечего было делать с Ардой, которая происходила не от его собственного разума и была пронизана трудами и замыслами других: даже если бы ему предоставили полную свободу, он лишь продолжал бы буйствовать, пока не превратил бы все в первозданный хаос. Но и тогда он не остался бы победителем: ведь этот хаос продолжал бы «существовать», независимо от его разума, неся в себе возможность нового мира. («Заметки о мотивах «Сильмариллиона»).
Но Мэлькор не в силах воевать непосредственно с Единым, ибо они находятся в слишком разных «весовых категориях»: Абсолютный Творец и им сотворенное существо. Задачей Врага в Арде является отрицание и «переключение» разумных созданий на себя, отрезание их от Единого, как следствие - вбирание в себя, любимого.
Свободные же создания Арды вольны выбирать между сопротивлением Врагу и присоединением к нему. Третий вариант - нейтралитет - возможен только в очень ограниченной временем и пространством перспективе.
Против Врага сражаются отнюдь не святые и даже не праведники, а вполне обычные люди и эльфы, подверженные ошибкам и даже творящие зло в своих масштабах.
Вспомнить фэанорингов, которые, принимая участие в осаде Ангбанда, дали несколько сот лет покоя Средиземью: на их счету страшная Клятва, три братоубийственных Резни, да куча грешков помельче! Про людей вообще и говорить-то неудобно: на заре истории отреклись от Творца, назвали Мэлькора Королем и Богом. Тем не менее, в войнах против Врага правда на их стороне: «Так что если бы в отчаянии «Запад» вырастил или нанял орды орков и жестоко разорял земли других людей, потому что они союзники Саурона, или просто ради того, чтобы лишить его помощи, их Дело оставалось неоспоримо правым. Точно также все обстоит и с Делом тех, кто противостоит ныне Государству-Богу и Маршалу Такому-то или Эдакому, его Верховному Жрецу, пусть даже правда то, что многие из их деяний дурны (что, увы, соответствует истине), и даже если бы обитатели «Запада», за исключением богатых боссов, жили в страхе и нищете, в то время как поклоняющиеся Государству-Богу жили в мире, процветании, взаимном уважении и любви (что истине не соответствует)» (Письма).
Война против Врага - это не когда «хорошие парни» сражаются против «плохих», а когда любые парни выступают против Врага и его слуг. Разумеется, личное зло каждого человека может привести его на сторону Врага, и далеко не все поступки борющегося против Врага могут быть прекрасны и правильны.
И любая такая война будет по сути религиозным конфликтом. Сталкиваются две совершенно непримиримые позиции, выражаемые кратко словами «мир для меня» или «я для мира», например. Никакого компромисса между этими позициями быть не может. Мэлькор или там Саурон зло не потому, что притесняют других, например, а в силу своей удаленности от Единого. Притеснения или человеческие жертвы - лишь следствие такого отношения к Богу.
Из вышесказанного логически следует отсутствие такой вещи, как «дело Тьмы». Идеология Врага не нуждается (разве что для отмазки) в подобном конструкте, Враг говорит прямо: подчинишься мне, и будет у тебя все - богатство, слава, удача. Не подчинишься - твои проблемы. И слуги Врага воюют не за некую абстракцию. За конкретные, земные блага они воюют: за земли (чужие), за богатство, за возможность обойти смерть в конце концов. А «дела Тьмы» у Толкина нет и не было. Что есть – описано ниже, в разделе «О культе Тьмы».
Самое смешное, что и никакого «дела Света» у Толкина тоже нет. Опять же, по очень простой причине: Свету как абстрактной сущности никто не поклоняется. А Единый, с которым этот самый Свет как-то соотносится, находится вне Арды, так что никакого лена на земле не имеет (вспоминая средневековых крестоносцев, что шли завоевывать Святую Землю как хорошие вассалы для сюзерена-Господа). Заповедей тоже Единый не оглашает, а вообще об отношениях Единого, эльфов и людей мы будем говорить ниже. А сражаются «светлые» против Врага за свою землю, свой народ, своего лорда. Водораздел между «темными» и «светлыми» пролегает в области метафизической, и в области этики, и даже в облике физическом. Грубо говоря, народ, почитающий Единого Бога и не позволяющий, чтобы кому-либо еще – человеку, или Айну, или некоей идее оказывались почести большие, чем Ему, обладает этическими нормами, приближенными к христианским нашего мира (не путать с «общечеловеческими»). «Правильные» народы уважают старших, женятся один раз (и не только сожительство вне брака, но и брак поневоле дело недопустимое), и так далее (вспомним Фарамира, который не «стал бы лгать и орку»). Эльфы – прекрасны, люди тоже, слуги же Врага уродливы и мерзки. Однако подобное превращение совершается не вдруг, и многие годы самые прекрасные обликом и самые возвышенные речами существа могут склоняться на сторону Врага. Вспомним историю Сарумана, и еще – наместника Гондора Дэнэтора, сломленного отчаяньем как раз в тот момент, когда он был совершенно необходим своему народу, и когда вновь зажглась надежда на победу.
Именно поэтому сражаться и - локально - побеждать Врага могут не абстрактно «нейтральные» люди, а те существа, которые помнят и чтят Единого (вопрос о том, насколько их почитание выражено вовне – отдельный). Еще раз повторим: если убрать из войны против Врага религиозную подоплеку, то получится просто война за власть, а добро и зло тут будут совсем не при чем. Почему в Арде невозможно «формальное» почитание Единого, а также «формальное», внешнее, поклонение Врагу, мы скажем ниже.
Итак, перечислим аксиомы, на которых мы строим дальнейшее изложение вопроса о религии в Арде. В Арде существует абсолютная (то есть независимая от мнения обитателей Арды) истина; носители лжи сражаются с носителями истины; каждая единичная личность может выбрать как добро, так и зло; каждый выбор не является окончательным; категории истины известны изначально и не меняются, но могут быть забыты или искажены.
Эльфы у Толкина являются носителями «мудрости». Мудрость эта проистекает не только от большого жизненного опыта эльфов (за тысячелетия эльф видит гораздо больше, чем человек даже за 100 лет, и у него гораздо больше времени на осмысление испытанного). Основой эльфийской мудрости является истина – знание о Едином, Айнур и Воплощенных. Знание это описывается отнюдь не как общедоступное и всем известное (по крайней мере, так писал Толкин). Более того, знание есть не только фактология: кто, когда и где что-то сделал, - а опора для дальнейших рассуждений, выявляющих место воплощенного в мире, а также понятия должного и недолжного, этику.
В религиозном смысле «эльфы представляют собою любопытный казус: они не вписываются в здешнюю классификацию, созданную людьми и описывающую людей. С формальной точки зрения эльфы, конечно же, монотеисты, поскольку знают о Творце и никаким иным богам и божкам не поклоняются. С точки зрения характера религиозного чувства они не являются ни язычниками, ни теистами. Они не язычники хотя бы потому, что в язычестве нет понятия о Боге как о личности (насколько к Нему применимо это понятие), стоящей над миром, и потому, что этика язычества - это не этика свободного личностного выбора, а этика космического равновесия сил. (Тот, кто жаждет подробностей - да заглянет в соответствующие статьи философского словаря). Но теистами эльфы тоже не являются, поскольку для теизма характерно постоянное ощущение контакта с Богом, ощущение предстояния, беспрерывный диалог (под диалогом понимается не только изложение просьбы, но и благодарность, и просто ощущение присутствия; присутствие ощущается как благость и счастье, как вычищенность души)» (отрывок из статьи «О религиозном чувстве у эльфов» авторства Эриол).
Имя Единого для эльфов священно, Его призывают в свидетели особо важных дел – но никогда не обращаются к Нему непосредственно. Этим эльфы сильно отличаются от христиан, которые всегда могут лично обратится к Богу. Грань между христианами и обитателями Арды вообще очень тонка и зачастую возникает соблазн напрямую задействовать христианские реалии в мире Толкина, однако поступить так означало бы сделать ошибку.
Можно сказать, что эльфы (как непадшие существа) понимают связь между сокровенными движениями души и Замыслом Единого, однако не мыслят себе постоянную связь личной души и личностного Бога, не находятся в состоянии предстояния. Чтобы разобраться с этим вопросом подробнее, рассмотрим многострадальное, затасканное, многократно профанированное, но тем не менее ключевое понятие «эстэль».
«Есть две надежды, — ответил Финрод. — То, что зовут "надеждой" люди, мы называем амдир", "взгляд вперед" (букв. "взгляд вверх"). Но есть еще другая надежда, ее основания — глубже. "Эстэль", "вера", зовем мы ее. Никакие события в Мире не могут поколебать ее, ибо она зиждется не на опыте, но на нашем естестве и изначальном бытии. Ибо если мы воистину Эрухини, Дети Единого, Он не позволит лишить Себя Своего достояния — не позволит ни Врагу, ни даже нам самим. Вот первооснова эстэль, и мы не теряем ее даже в предвидении Конца: что все Его замыслы неизменно ведут к радости Его детей» («Атрабэт»).
Обратите внимание, что эстэль не означает ни всеобщей любви и братства, ни даже твердого упования на определенной собственной участи. Эльфы не знали, что ждет их после Последней Битвы, и лишь строили догадки.
Эстэль - это знание о том, что исцеление Арды неизбежно. А вот что будет с каждым конкретным участником всей этой истории, совершенно другой вопрос. Не было Христа, который заплатил за все грехи. Нельзя покаяться, принять Господа в сердце своём, и тем обрести прощение. За всё надо платить. Причём - лично. И эльфы, совершавшие ошибки, это очень хорошо знали, что показывает трагическая судьба сыновей Фэанора. Разница между эльфом и христианином в том, что у эльфа нет глубоких личностных отношений с Богом (у нумэнорцев тоже). Для христианина естественно: молиться Богу в любой ситуации, хоть вслух, хоть про себя, обращаться с просьбами, верить в прямое личное вмешательство Бога в дела мира (вера в чудеса). Христианин может воззвать к Богу с просьбой о таком вмешательстве. У народов Арды ничего этого нет. Отсюда и отсутствие храмов Единому, и развитых обрядов (вообще известны только праздник на Таниквэтиль в Амане во славу Единого и нумэнорские праздники, более никаких религиозный действий, касающихся Единого, в Арде нет), что совершенно невозможно при личном отношении к Богу.
Эстэль – не панацея от всех бед и не инструмент, которым решаются земные проблемы. Это «необещанная надежда», характеристика особой философии, отношения к миру и к происходящему в нем. Эстэль проявляется в безнадежных с точки зрения земной надежды ситуациях, и далеко не всегда подобные ситуации заканчиваются благополучно. Было бы ошибкой считать, что, сказав «эстэль», персонаж игрока получает избавление от текущих проблем или индульгенцию на все свои деяния. Так что эстэль – это не знамя, скорее она похожа на свет потаенной лампы – свет есть, источник незаметен.
На каких же основах строится этика эльфов? Заповедей, как уже было сказано, нет, да и Валар могут только «рекомендовать», но не обязывать. Вспомним, что эльфы задуманы как Дети Единого, живущие в Арде Неискаженной. Возможно, присутствующий в мире отблеск Арды Неискаженной и тяга эльфийских фэа к этому отблеску – это и есть их способ постигать волю Эру. «Однако они и теперь верят, что Эру исцелит все печали Арды через людей или с помощью людей; а участие эльфов в этом исцелении или спасении будет заключаться в восстановлении любви к Арде - вот здесь и пригодятся их память о Прошлом и знание того, какой могла бы быть Арда» («Атрабэт»). Эльфы любят Арду, они благодарны за дары Единого – жизнь и мир, способность познавать и украшать этот мир. Люди сравнивают эльфов с «детьми» именно потому, что эльфам свойственно удивление и благоговение перед окружающим миром.
Как неискаженные существа, эльфы знают, «что хорошо и что плохо» в своем «сердце», орэ. Орэ всегда «советует, не приказывает», это мудрость, полученная не опытным путем, можно сказать, сверхъестественная мудрость. Орэ эльфов никогда не лжет, хотя его «голос» и «советы» можно отвергнуть.
Не обращаясь напрямую к Единому, но рассматривая Его в философских категориях, эльфы обращались напрямую к Валар и устраивали праздники в их честь. Праздники эти можно назвать «религиозными» с большой натяжкой, почитание Валар отмечается только у нолдор – изгнанников Валинора, лесные же эльфы имели о богах Запада очень смутные представления (хотя воспринимали их как силы благие).
Эльфы передали людям мудрость о том, каково настоящее положение дел в мире: кто есть Единый, кто Валар и кто есть Враг. И люди, воспринявшие эту мудрость, считали эльфов своими учителями. О людях же речь пойдет далее.
Люди приходят в Бэлэрианд как существа, не имеющие религии или каких-нибудь четких религиозных представлений. Однако они «тянутся к свету Запада», принимают от эльфов знания о Западе и Илуватаре как нечто, что они давно знали, но забыли. Передача мудрости похожа скорее не на обучение «с нуля» новым знанием, но как припоминание, как уточнение смутных догадок. Стоит отметить, что так поступают далеко не все люди, можно сказать, лишь небольшая их часть. Чтобы понять истоки человеческого отношения к сверхъестественному, рассмотрим историю людей.
Итак, доверимся «Повести Аданэль». Предание говорит, что у людей на заре их истории существовала непосредственная связь с Единым. «Голос говорил с нами, и мы внимали. И сказал Голос:
- Вы - Мои дети. Я послал вас, чтобы вы жили здесь. Придет время, и вы унаследуете всю Землю, но пока вы еще дети и должны учиться. Взывайте ко Мне, и услышу; ибо Я смотрю на вас».
Затем, в результате отказа людей от Единого и признания божественных прав за Мэлькором произошли кардинальные изменения в отношении людей и Творца:
«Первый Голос мы с тех пор слышали лишь раз. В ночной тиши Он заговорил и сказал:
- Вы отреклись от Меня, но остаетесь Моими. Я дал вам жизнь. Теперь она сократится, и все вы вскоре придете ко Мне и узнаете, кто ваш Владыка: тот, кому вы поклоняетесь, или Я, создавший его».
Кардинальные изменения произошли и в природе людей: люди стали смертны, а их «голос сердца», орэ, стал «замутненным».
«"Беда" эта, как подозревали эльфы, была некий мятеж, выразившийся в принятии Мэлькоpа как Бога. Следствием этого было то, что фэа была [? лишена свободы] и Мэлькоp получил [взято в скобки, но не вычеркнуто: предъявлял права на тех, кто прежде восстал против него и искал защиты у Эpу] доступ к [??] оpэ (…) и только мудрейшие из Людей могли отличить его злые внушения от истинного оpэ».
Изначальные отношения людей с Творцом так же трудно описать в терминах религии, как и назвать религией отношение к Богу Адама и Евы до грехопадения. Первый четко зафиксированный религиозный культ людей связан с Мэлькором – и значит, является культом Тьмы (в отличие от тех же людей Библии). Таким образом, вполне понятно отвращение людей «доброй воли», всех тех, кто не желал поклоняться Врагу, к разного рода культам и церемониям, а также к храмам. Культ как таковой был прочно связан с идеей поклонения Мэлькору, отрекшиеся от Мэлькора выражали свое почтение Творцу иными способами.
Мир «добрых людей» Арды – мир «естественного монотеизма», это мир, выражающий истину скорее не в категориях культа или заповедей, а посредством отрицания всего неправильного. Люди, знающие истинное положение дел, последовательно отвергают все, что несет Враг. Их «законы и обычаи» поразительно напоминают «законы и обычаи» эльфов, нет и следа «первобытной дикости и неразвитости морали». Верность ценится больше, чем удобство, потому земные законы типа «все понимаем, но поступаем как удобнее и как хочется» здесь не работают. Например, правильным считается строгая моногамия. Значит, нет никакого всеобщего «хождения на сторону», а супружеская неверность воспринимается как нечто недостойное и исключительное, порицаемое и в обществе «добрых людей». Отклонения воспринимаются именно как отклонения, а не как некий вариант нормы из разряда «все так делают».
Все вышеизложенное касается только тех людей, что отреклись от Мэлькора и его религии. Это в основном те люди, что общались в Бэлэрианде с эльфами, хотя и не только представители «трех Домов эдайн». Отметим, что, несмотря на забвение, у людей продолжали сохраняться собственные воспоминания об истине, собственная традиция, хранимая немногими мудрецами. В «Атрабэт» они названы «людьми Древней Надежды». Хотя само понятие «эстэль» люди получили от эльфов, собственные аналоги проявления «необещаной надежды», хотя, несомненно, более слабые и редкие, у людей имелись с незапамятных времен, собственно, со времен Падения.
Прочие же человеческие сообщества можно описать в терминах земных аналогов религий и культа Мэлькора и Саурона («культа Тьмы»). Поклонение природным объектам и смутно понятым «Богам Запада» можно рассматривать в силу их конкретного воплощения либо как стремление к истине («добрые» боги, благодарность и удивление окружающему миру), либо как местные разновидности культа Тьмы («жестокие» боги, преобладающий страх перед неизвестным и стремление защититься от напастей, настоящих и грядущих). Разумеется, может существовать и смешанное отношение благоговения и страха, и каждый конкретный человеческий культ на игре будет рассматриваться и с точки зрения его конкретного воплощения, и с точки зрения его дальнейшего развития.
В связи с вышеизложенным получаем очень большое разнообразие культов у людей: от шаманизма, тотемизма до развитых жреческих структур. «Добрые» же народы культов как таковых не имеют, а свою признательность Творцу выражают добрыми обычаями и нерелигиозными праздниками.
Отрекшись от Творца, люди почти полностью забыли о Нем. Эту почти забытую истину вновь поведали людям эльфы. Но никакого культа, связанного с этой истиной, у людей и у эльфов связано не было: у эльфов в силу их особого отношения к Творцу, у людей – в силу вышеизложенной ассоциации культа с Врагом. Эльфы не могли дать людям никакого культа «в противовес» культу Тьмы, так что люди долгое время оставались без какого-либо особого культового воплощения своих религиозных взглядов. Религия выражалась поступками, обычаями, законами – и отрицанием всего «неправильного».
После Войны Гнева некоторые роды людей переселились на дарованный Валар остров, Нумэнор. В их жизни произошла масса изменений, в том числе и религиозного характера. Отметим, что знания о мире нумэнорцы получили не только из собственной традиции и от эльфов, но и непосредственно от посланца Валар, Эонвэ.
У нумэнорцев появились зачатки культа, а также уникальная в Арде традиция королей-священников.
Прежде всего, рассмотрим священную гору Мэнэльтарму и связанные с ней обычаи. Праздники на горе нумэнорцы стали устраивать «в подражание празднествам Валар» на Таниквэтиль. То есть здесь мы имеем опять же не нововведение, но возвращение к старому, освященному временем обычаю. Таким образом, из земли изгнанников люди пришли в землю обетованную. Чувство изгнанничества в Средиземье существовало, видимо, у всех людей, в особенности – у людей «доброй воли», и выражалось в осознании бренности человеческого существования, в страхе смерти и в печали о краткости жизни. Люди – лишь «гости» в этом мире, а общение с эльфами-изгнанниками, чей настоящий дом был далеко за морем, в блаженном Амане, только усиливало это чувство. Священное для людей эдайн Первой Эпохи находилось «в далеком далеке», за почти мифическими морями, а значит – не в этом мире, непосредственно данном в ощущениях. В Нумэноре же священное приблизилось, гора – это особая, священная территория, поведение на которой регулируется специальными правилами. Ничего подобного у людей Бэлэрианда не было.
Потому, когда с низвержением Нумэнора было утрачено и единственное место поклонения Единому, это воспринималось как тяжелая утрата. Ибо таковое место не могло быть воссоздано «автоматически». Напомню, что в Арноре Элэндиль не установил места поклонения. Оно существовало только в Гондоре, но на Миндоллуин всходил только король (а не все желающие, как ранее), а обычай просительных молитв исчез, у нумэнорских изгнанников остались только благодарственные молитвы и славословия.
Нумэнорцы очень хорошо понимали трансцендентную сущность Единого и вовсе не считали, что он находится на физических небесах («Единый очень далек»). Они верили, что Единый слышит их молитвы, однако никаких божественных чудес, голосов из горящих кустов, заповедей и тому подобного в Нумэноре (да и нигде больше) не существовало. Единственное существо в Арде, доподлинно беседующее с Единым и получающее ответ, был Манвэ, Король Арды, Наместник Единого.
Обычаи праздников, посвященных Илуватару в Нумэноре, хорошо известны, и не будем здесь на этом подробно останавливаться. Более пристального рассмотрения достоин обычай королей Нумэнора возносить молитвы на горе за весь народ острова. На горе каждый имел право помолиться молча, но вслух говорить мог только король. Он один осуществлял связь между народом Острова и высшими силами, был королем-священником. Единственным, кроме разве что Манвэ, священником Единого в Средиземье. И это очень важно – право благодарить Единого и обращаться к Нему нужно было еще заслужить. Право это передавалось по наследству, и род королей-священников Средиземья продолжался только в потомках Эльроса. Только они обладали правом непосредственных молитв к Единому за весь народ, божественной инвеститурой – особым благословением, даром посредничества между людьми и высшими силами.
Так что не было и не могло быть в Арде этаких «стихийных» культов Единого, да и истину-то о том, Кто Творец, знали немногие. Заметим: нумэнорцы верили, что благодать высших сил распространяется на тех, «кто не поколебался в верности Единому и Валар», а также «как полагали их властители, всем тем, кто принял их в качестве вождей и внимал их поучениям» («Кирион и Эорл»). То есть приобщаясь к нумэнорцам, к нумэнорскому королю-священнику, люди получали доступ к высшим религиозным ценностям. Подобными правами из всех людей Арды обладали только нумэнорцы.
Как видно из дальнейшей истории Средиземья, право на божественную инвеституру короли народа-изгнанника (нумэнорцев) не утрачивают, «ибо не поколебались в верности». Однако процесс возрождения обычаев Острова и сакральных королей, по всей видимости, занял какое-то время, ибо упоминание о Миндоллуин мы находим только гораздо позже, по крайней мере, во времена после Войны Последнего Союза.
Разумеется, Верные нумэнорцы сохраняли правду о мироустройстве и об истинном Творце, они ненавидели Саурона и его прислужников. В свою очередь, Саурон ненавидел нумэнорцев и как носителей истины, и как свидетелей его унижения. Таким образом, вражда Саурона и нумэнорцев, так же как и Саурона и эльфов, была предопределена не только исторически, но и идеологически, можно сказать, религиозно.
В Средиземье у нумэнорцев осталось право благодарить Единого, клясться его Именем, приобщать другие народы к своей мудрости, и даже к благодати высших сил. Как и на самом Острове, связь с божественным выражалась по большей части не в культе, а в институтах власти. Нумэнорцы никого не могли сделать сакральными Королями или священниками Единого, не строили они храмов и капищ. Однако они рассказывали людям об Истинном Боге и отвергали все формы поклонения ложным божествам.
Особое значение имело упоминание имени Единого и Валар. Именем Единого освящались только самые торжественные клятвы, брачная клятва, заметим, относилась к их числу. Таинство брака признавали священным все «добрые» народы Арды. Понятна и «богохульность» Клятвы Фэанора и сыновей: они призывали священные имена в свидетели и соучастники дел отнюдь не благих. Упоминание имен Валар и особенно Единого освящает не только клятву или союз, но и место, где были произнесены: «Поскольку в клятвах (Кириона и Эорла) величайшей важности упоминались имена Валар (...) - этого могло быть достаточно, чтобы освятить данное место» («Клятва Кириона и Эорла»).
Ясно, что имена такой важности не произносятся всуе, и всякий, кто произносит их, налагает на себя некоторые обязательства. Однако - и в этом проявляется одно из отличий отношения к священному в Арде от христианских обычаев - к священному обращаются только те, кто имеет на это право и только в час крайней нужды (за исключением обычая восхождения на гору в Нумэноре). Нет обычая молится Валар и Единому, как только возникает какая-нибудь трудность, нет обычая повсеместных обетов именами Валар. Почтение к высшим силам выражается, повторюсь, в поступках и отказе поклониться кому-либо еще, принять как Бога или богов иные создания, Врага например, или дерево.
Имена Валар звучали в Арде чаще, чем имя Единого, например, их призывали (те, кто имел право на это) в качестве свидетелей и покровителей благих дел. Однако, повторюсь, использование имен высших сил в Арде и в христианстве различно и не нужно делать кальку с христианских литаний, молитв и песнопений для «добрых» народов Арды.
Что касается имен Врагов, то возможно более частое их употребление. Как известно, и Моргот, и Саурон видели себя богами (или даже Богами, творцами всего сущего) и с радостью принимали поклонение себе, любимым.
В связи с тем, что слова как таковые в Арде и особенно священные имена имеют значение не только в качестве колебателей воздуха, произносить их ложно нельзя. Финрод со спутниками, например, не смогли произнести орочью присягу Морготу не только потому, что были такими уж честными. Просто произнося слова и имена, входишь в определенные отношения с носителями этих имен. Потому не было и не может быть «ложного» произнесения имен и клятв. Нельзя быть морготопоклонником «понарошку, на словах», а морготопоклонник не может признать «в качестве маскировки» власть Валар и Единого. Ибо имена эти обладают такой силой, что даже настроенный на ложь слуга Врага не может произнести их просто так, не имея на это никакого права.
Как ни странно это звучит, но в Арде религию в привычном для нас виде – с культами, храмами, священством-жречеством - изобрел Моргот. Разумеется, при этом он подражал Валар, однако настолько развил и расширил именно внешние формы поклонения, что может считаться первопроходцем в этой области (но не в области идеи священного и общения с высшими силами).
Моргот (и Саурон вослед ему) хотел именно физического, грубого и понятного поклонения, и блага, которые он давал за это, были вполне доступными и материальными (дар магии, даруемый Сауроном, также был вполне осязаем), в отличие от неявно проявляющейся силы Валар и Единого. Поклоннику Моргота и основанного им культа Тьмы не нужно молится «в никуда», обращаясь к бесконечно далекому Богу, который вообще неясно, слышит или нет – это вопрос веры, в конце концов, нет никаких материальных доказательств не то что ответа, а и вообще существования Единого. Все это – слова эльфов, посланцев Валар, смутные предания, которые и сохранились-то не у всех народов Арды. Моргот же (и Саурон) представляет собой вполне конкретное и зримое божество, со вполне конкретным местом проживания. Более того, развитый культ позволяет и не дожидаться его личного прихода, а обращаться посредством жрецов, которые имеют с богом вполне конкретную и доказуемую связь.
Что за сущность такая Тьма, здесь мы обсуждать не будем, а желающие разобраться во всем этом хитросплетении да заглянут в приложение и прочтут дополнительную литературу. Здесь же важно отметить, что нет культа Тьмы самой по себе, есть культ Мэлькора там или Саурона как ее Владык и повелителей. Тьма представляет собой нечто аморфное (из нее Мэлькор сотворил этот мир и может сотворить еще «бесчисленные миры»), но страшноватое («Тьма придет и возьмет вас»), от чего спасает только ее Владыка. В сущности, Мэлькор (и за ним Саурон, см. «Повесть Аданэль», «Историю Хурина» и «Аталантэ») замещает собой Единого, выдавая собственную интерпретацию процесса творения.
Из слов Мэлькора получается, что он первым среди прочих Валар вышел из Тьмы (самозародился, что ли? Впрочем, самозарождение – общераспространенный вариант начала большинства религий) и создал и этот мир, и всех разумных созданий. Именно Мэлькор поддерживает упорядоченность мира, который в любую секунду готов обернуться первобытным хаосом, Тьмой. Именно поэтому Мэлькор достоин поклонения, поклоняющиеся же ложным богам (Валар там или призраку Эру) будут возвращены Тьме, ибо Мэлькор не терпит неблагодарных. А для проявления должного почтения нужны обряды и храмы, и специальные люди, и прочая, и прочая.
Таким образом, очевидно, что идти в бой с именем Тьмы на устах могут разве что особо «зомбированные» орки. Тьма – нечто такое, от чего, собственно, Мэлькор спасает, давая своим сторонникам надлежащую награду – ну хоть их собственную жизнь. И никакого «дела Тьмы» не существует, Тьма не имеет лица, от которого можно было бы действовать.
Обращаю внимание, что в рамках культов Мэлькора и Саурона невозможно поклонение никому другому – боги эти очень ревнивы и не терпят конкурентов.
В самом культе есть две идеологические составляющие. Первая – отрицание. Отрицается Валар, Единый и все, что с ними связано – свет (во всех смыслах этого слова), добро, милосердие, любовь, истина, красота. Все эти понятия заменяются либо суррогатами, либо исключаются вовсе – например, вместо любви к божеству полагается испытывать страх. Но на чистом отрицании не могут существовать даже орки. Потому вторая составляющая – обещания. Сила, власть, наслаждение – все это ощутимо, зримо, реально и составляет как бы положительный полюс религии Мэлькора. Заметим, что он хорошо пользуется словами «свобода» и «власть», которые имеют изначально другие значения, а также поощряет верность – не верность вообще, а верность себе и своему культу.
Правда, при сочетании отрицания и такой положительной ценности как верность, например, возникают странные вещи – слуги Мэлькора и другого Владыки Тьмы склонны убегать, бросать своих повелителей и постоянно ссорится меж собой (см. поведение орков в ВК). Что, впрочем, закономерно – поклоняясь, ты уподобляешься своему кумиру, а главная черта темных Властелинов – нетерпимость к чужой воле, вообще к чужому мнению и даже существованию.
Своим верным Враг обещает блага не только далекие, вроде «бесчисленных миров», но и близкие – власть и богатство над чужими землями и даже своими соплеменниками, долгую яркую, интересную жизнь. Люди, правящие от лица Мэлькора (или Саурона), обладают огромной властью, в том числе и магической. В принципе жречество и властные структуры могут быть у морготопоклонников раздельными, однако не может существовать правитель, имеющий на своей территории храм Тьмы и не поклоняющийся там. Повелитель любит верных ему, Повелитель любит сильных, и он хорошо награждает за поклонение, но жестоко карает ослушников и тех, кто поклоняется ложным богам. Чем больше людей поклоняется Владыке, тем больше власть правителей и жрецов – потому-то возможно «темное миссионерство». Распространение культа Тьмы и ее Владыки – первоочередная задача морготопоклонников, и задача эта может быть выполнена разными средствами – в сущности, какими угодно средствами.
В отличие от «светлых», Мэлькор и Саурон считают, что цель оправдывает средства, и вообще деяния не нуждаются в моральных оправданиях. Ничто не запрещено, пока осуществляется почитание Владыки Тьмы – и это его единственное условие, единственная четкая и однозначная заповедь.
Несколько слов об отыгрыше «темных». Возможны разные стили – от сурово-нордического до условно-романтического, однако чего точно не может быть – это игры по «Черной книге Арды». В суровом эпическом мире, где главное – действие, нет места «черным соплям» и бесконечной рефлексии. Можно сказать, что стиль ЧКА противоположен стилю произведений Толкина и никак не может быть совмещен, по крайней мере, на данной игре.