Наталья Эланор. Переводы и пересказы

На широком помещичьем подворье молотили ячмень. Только и слышно было:

Хви-пхук! Хви-пхук!

И вдруг: тя-ак!- раздался жалобный писк.

Понял тут старый батрак Доксве, что по живому хватил. Поднял колосья: так и есть, цыплёнок уже не дышит. Пока батраки обедали, он на гумно забежал.

А помещик в ту пору на соломенной циновке лежал, за батраками следил. Увидел цыплёнка, как закричит на батрака:

- Ты что, ослеп, окаянный? За что цыплёнка убил? Ну-ка плати, да живее!

Не выдержал тут Доксве и говорит:

- Послушай, хозяин, цыплёнку-то цена грош, а ты вон как раскричался!

Отвечает помещик:

- Ты мне зубы не заговаривай! Плати – и всё тут!

- Так и быть,- говорит крестьянин. – Заплачу я тебе! А сколько?

- Девять лян давай,- отвечает помещик.

Удивился Доксве, и другие батраки рты поразевали.

Говорит Доксве:

- Ты, хозяин, вздумал над батраками измываться – не выйдет! Где это слыхано, чтобы цыплёнок девять лян стоил!

- Хватит болтать. Мой цыплёнок и того дороже!

Не стерпели тут батраки, вступились за Доксве и говорят:

- Думаешь, батрак не человек, над ним издеваться можно? А ведь правда! Гнут день и ночь батраки на помещика спину, а тут на тебе! За цыплёнка плати девять лян, когда он от силы два пхуна стоит. Грабёж, да и только! Ладно бы Доксве его нарочно прикончил, а то ведь случайно цепом хватил.

Судят-рядят меж собой батраки, а помещик тем временем Доксве к городскому судье поволок, жалобу подал. Уж и не знает судья, куда помещика усадить, как его ублажить, и спрашивает:

- Что за жалоба у вас, разлюбезнейший, расскажите, пожалуйста!

Стал тут помещик жаловаться: Доксве, мол, его цыплёнка убил, а платить не желает,- а сам на ухо судье шепчет, чтобы проучил хорошенько строптивого батрака.

Учинил судья Доксве допрос.

- Признаёшь ли ты, что убил хозяйского цыплёнка?- спрашивает, да так грубо.

- Цеп мой его убил,- отвечает Доксве.

- А цеп твой, не чужой! Вот и плати,- говорит судья.

- Я бы рад,- отвечает батрак, - но хозяин вон какую заломил цену! Где это видано, чтобы за цыплёнка девять лян платить?!

- Девять лян?- удивился судья и говорит помещику: - и впрямь многовато!

Отвечает помещик:

- Я по справедливости требую. Судите сами. Из цыплёнка курица могла вырасти. Так что считайте, он курицу убил!

- Послушай, хозяин, самая большая курица два или три ляна стоит, не больше,- не сдавался батрак.

Тут помещик чуть с кулаками на Доксве не бросился и как закричит:

- Как ты, негодяй, смеешь перечить янбану! Это твоя дохлая курица два ляна стоит, ты бедняк и батрак! А я своих курочек отборным зерном кормлю, по целому копу даю, они жиром наливаются, не твоим чета. Из трёх твоих тощих кур одна моя и то не получится. Спасибо скажи, что я всего девять лян запросил!

Слушает судья, головой кивает и говорит:

- Прав твой хозяин, так что плати девять лян, и дело с концом!

- Уважаемый судья, это не суд, а чистый грабёж.

- Молчи, болван!

Набежали тут крестьяне, шуметь стали:

- Недаром говорят, рука руку моет. Нет на свете судьи, чтобы янбана не защитил!

- Ладно,- говорит тут Доксве, - заплачу я хозяину девять лян.

Вытащил из кармана деньги, отдал помещику.

Опять зашумели крестьяне:

- Вот дурак! Хоть бы поторговался! А то взял да и отдал.

- Что за жизнь? За цыплёнка – девять лян платить!

Рассердился судья, на крестьян прикрикнул:

- Хватит галдеть! Не дома! Забыли, где находитесь?

Обрадовался помещик, деньги схватил и в карман положил.

А батрак и говорит:

- Саттоним (вежливое обращение к судье), позвольте мне слово сказать.

- Чего тебе?- спрашивает судья.

- Я убил цыплёнка, а заплатил как за большую курицу. Хозяин сказал, что кур своих отборным зерном кормит, по целому копу даёт, чтобы они жирнее были. Сколько же нужно зерна, чтобы из цыплёнка курица выросла? Самое меньшее, два маля. Теперь посудите сами, уважаемый судья: цыплёнка я убил, и эти два маля зерна он не съест. Кому они должны достаться по справедливости? Мне! А почём нынче маль зерна, вам известно? Самое меньшее, пятнадцать лян. Таким образом с хозяина тридцать лян причитается!

Молчит судья, нечего ему говорить. Пришлось помещику раскошелиться, заплатить батраку.

Смеются крестьяне и говорят:

- Хотел обмануть – сам попался!

Посмеялись и разошлись.